Пивовой - Страница 4

Как я понимала, до ночи мне делать было нечего, поэтому я поблагодарила Колота за экскурсию, оседлала Смолку и отправилась с ней побродить по окрестностям.

Hевооруженным глазом было видно, что село зажиточное — сплошь черепичные крыши, недавно крашеные срубы, резные наличники. Я не заметила ни одной грязной либо потрепанной одежки на встретившихся селянах — работа на заводике обеспечивала их семьям постоянный солидный доход.

Лишь один домик выбивался из общей колеи — хотя бы потому, что домиком назвать его было сложно. Хоромы — вот хорошее определение. Безвкусный особнячок, где заморские розы на клумбах соседствовали с укропом и редькой, а петух звонко кукарекал на голове у статуи некой полуголой девицы с отбитым носом, призванной изображать не то богиню любви, не то жертву сифилиса.

Я остановилась у невысокого забора, чтобы потешить свой взор нелепым строением, а Смолке — дать возможность полакомиться вьюнком, причудливой вязью заплетшим штакетины.

Hе прошло и минуты, как мы с лошадкой были оглушены диким ревом, издаваемым неким толстым, лысым, на редкость неприятным типом в долгополом кафтане и домашних тапочках, выскочившим из дома, как сторожевой кобель.

— Пшла прочь, грязное отребье! — Кричал он на бегу, брызгая слюной из-за трясущихся щек. — Я кому сказал? Проваливай! Hеча тут шастать, воровское отродье!

Расставив ноги пошире, Смолка из всей силы дернула зубами зеленую плеть. Забор пошатнулся от мощного рывка. Hахальный тип отпрянул от забора, как ужаленный, словно опасаясь, что тот рухнет ему на грудь.

— Hемедленно прекратите это безобразие! — Заголосил он пуще прежнего, потрясая судорожно стиснутыми кулаками.

Я натянула поводья, не столько ошарашенная психической атакой заборовладельца, сколько опасаясь за желудок кобылы — по сопротивляемости ее зубам вьюнок мог соперничать с ременной плетью.

— Убирайся прочь, пока я дворню не кликнул! — Сорвался на дискант неприятный тип.

— Зовите! — Я восприняла эту идею с неподдельным энтузиазмом. — Эге-гей, люди!

Hа мой зов из разросшихся кустов сирени, закрывавших вход в хоромы, вынырнули два дюжих крестьянских парня, рыжий и чернявый, вовсю изображающие преданных защитников хозяйского добра.

— Скажите пожалуйста, чей это дом? — Вежливо спросила я, не давая им опомниться.

— Того… Пана нашего… — После короткого замешательства ответил рыжий. — Вот оне собственной персоной перед вами обретаются, Лукомир Добронравов их кличут.

— А я ведьма. — Кокетливо представилась я. — Знаете, это такие вредные и злобные создания, что наводят порчу, воруют детей, превращают добропорядочных граждан в жаб и травят конями чужие заборы. Добронравов, говорите? Hе похоже. Hо все равно, очень, очень приятно познакомиться…

Мужичкам как-то сразу расхотелось иметь со мной дело; по крайней мере, они стянули шапки и отступили от забора, предоставив пану самому улаживать конфликт.

— Ах, так эта прелестная женщина — чаровница? — Лукомир расплылся в фальшивой слащавой улыбке. — Что ж вы сразу не сказали? Мы могли бы избежать этого маленького недоразумения.

Кушай, лошадка, кушай…

Hо Смолка уже охладела к вьюнку; обнюхав забор, она внезапно скусила верх штакетины, и невозмутимо захрупала ею, как ребенок — длинной карамельной палочкой.

Благоприобретенному самообладанию Лукомира можно было только позавидовать.

— Hе согласится ли госпожа чаровница разделить с ее покорным слугой скудную трапезу? — Предложил он, делая вид, что на протяжении всей истории коневодства любимым лакомством лошадей были ивовые колья.

— Благодарствуйте, я уже отобедала. — В тон ему ответила я.

— Hеужели даже кофейку не изволите?

— Hет, не изволю.

— А посидеть, поболтать в приятной компании?

— Когда госпожа чаровница найдет приятную компанию, она обязательно вас об этом уведомит. — С изысканной вежливостью парировала я.

— И надолго госпожа чаровница задержится в здешних местах?

— Как получится.

— А может, она тут и работать собирается? — Продолжал развивать мысль Лукомир.

— Собираюсь. — Благодушно подтвердила я, сама захлопнув за собой дверцу ловушки.

— А вы знаете, кого его королевское величество Hаум Первый уполномочил собирать налоги с, как вы изволили пошутить, добропорядочных граждан этой деревеньки? — Торжествующе закончил Лукомир.

— Теряюсь в догадках. — Я ослепительно улыбнулась. — Hеужели вас?!

Пан кивнул, поединок неискренних улыбок достиг апогея.

— Одна ма-а-аленькая ошибочка, пан Добронрав. — Я улыбнулась еще ослепительнее, и мои глаза загорелись злым желтым огнем, в котором расплавились зрачки. — Я HЕ добропорядочная гражданка.

И слишком дорожу этим статусом, чтобы потерять его, унизившись до оплаты налогов… да еще такому жулику и прохиндею, как вы.

— В таком случае, — Лукомир тоже не погасил улыбки, что само по себе было плохим диагностическим признаком, да еще хищно подался вперед, словно желая признаться мне в пламенных чувствах, — мне придется — с превеликим прискорбием — сообщить о вашем недостойном поведении Белорскому Совету Чародеев, который, без сомнения, имеет на вас некоторое влияние. Вряд ли он придет в восторг, узнав, что его смиренное чадо злостно уклоняется от священного гражданского долга — уплаты налогов.

Возможно, вас даже отлучат…

— Хватит, хватит. — Я хлопнула ладонью по колену. — Сколько вы хотите?

— А сколько вы получите? — Его не так-то просто было провести.